_____________________________
1877-1919
Перевод с венгерского:
Юрий Тарнопольский
_____________________________
См. ПРИМЕЧАНИЕ
_____________________________
Когда душа вот-вот трухой
Осядет, как руины мельницы –
Нежданно снизойдет покой.
Уже решил: пора упасть,
Не быть ни злу, ни благу новому –
Как в сердце бьет с размаху страсть.
Так много жизнь давала мне
Чудного, горького, дурманного,
Но кое-что хранит на дне.
_____________________________
Исполнение желаний
Как принцесса спит в лесу.
На коне я к ней несусь.
В эту ночь свершений может
Сбыться все, к чему тянусь,
Но принцессы не коснусь!
Нет, промчусь не оглянувшись.
Спи еще сто лет. Промчусь.
Я боюсь тебя, боюсь.
_____________________________
Боже! Я твой непоседа,
Шли коня мне, шли же,
Чтобы не остолбенел я
Перед всем что вижу.
Обжги коня жестоким
Гордым гончим жаром
И меня – чтоб милосердьем
Не сорил я даром.
Тки судьбу безумной паствы,
Но мою – иначе:
Тот кто твой, хоть не от мира. . .
Пусть без срока скачет.
Если конь, Стрелой задетый,
Кровью красит пену –
Скакуна еще резвее
Дай ему на смену.
Завершение: бессмертье.
Страх – с недолгим веком.
Человека не удержат
Если Человек он.
Вслед Стреле летит дорога,
Громогласно хмели
Над клокочущей землею
Славят бега цели.
Замкнуты в порочном круге
Смерть и Перемена.
Только радость будет целью
Алой и нетленной.
Жизнь и смерть даются парно.
Кто ослаб, в упадке –
Дай тому, Господь, упругой
Удалой посадки.
И пока скачу, дай Боже,
Чтоб открытым оком
Сны о радости я видел
На пути далеком.
Сквозь пугливый, бестолковый
Гурт скотоголовый
Ни на миг не умолкая
Прозвенят подковы.
На пути Стрелы великой
Ласково и верно
Я гляжу поверх недолгой
Обреченной скверны.
_____________________________
Я наверно родственник Смерти:
Я сильнее люблю на исходе
И нежнее целую ту,
Что уходит.
Я люблю примятые розы
И любовь увядающих женщин,
И осенней горькой листвы
Круженье.
Я люблю в полосе печали
Зов таинственной вещей приметы –
Этот бледный, слабый двойник
Смерти.
Я люблю усталость уступки,
Плач беззвучный и грусти минуты,
Мудрецов, поэтов, больных
Приюты.
Я люблю тех кто все утратил
Кто застыл в тупике, в невезеньи,
Кто не верит и кто скорбит:
Эту землю.
Я наверно родственник Смерти:
Я сильнее люблю на исходе
И нежнее целую ту,
Что уходит.
_____________________________
В губы, бедра, грудь, запястья
Вклеиться, врасти губами,
Расточить себя в объятьи:
Так хочу я.
Да, в меду, слезах и яде
Насмерть с ясными глазами
Расточить себя в объятьи:
Так хочу я.
Трупом в гибельном проклятьи
Под костей веселый скрежет
Расточить себя в объятьи:
Так хочу я.
_____________________________
Сердце жар чужой копило,
Но неверным сердце было.
Клятвы я шептал любимой
А глаза смотрели мимо.
Мог ласкать и мог смеяться
С сердцем грустного паяца.
Если в мыслях жаждал смерти,
Лгал себе же лицемерно.
Если милой клялся жизнью,
Забывал я клятвы живо.
Обеспамятев с одною,
С новой просыпался, с новой.
Отдавая душу, тело,
Не нашел чего хотел я.
Сердце жар чужой копило,
Но неверным сердце было.
_____________________________
Смеяться трудно. Плакать легче:
Когда я громко хохочу,
Мои смущенные слезинки
Спешат на дно души улечься.
У всех глаза водой слезятся.
Сухие слезы у меня:
Таким странными слезами
Заплакать— значит засмеяться.
Как будто вспомнив жуткий образ,
Смеюсь – и словно отголосок
Чьего-то вечного проклятья
Мой смех тревожный и недобрый.
_____________________________
Я швырнул старый сонный факел
Головы моей в прах.
Бог исчез для меня отныне
Ибо исчез мой страх.
Отмерцали глаза мои страхом –
Звезды зимних небес.
Я исчез для всего на свете
Ибо страх мой исчез.
Я шагал смертоносной ночью
Через трупы в гробах,
Но от страха не лязгали зубы,
Ибо исчез мой страх.
Я как тот, для кого могила –
Недоступная честь.
Не пойму, я живу или умер,
Ибо страх мой исчез.
Взошла луна после полуночи,
Листва упала тенью пегой,
По каменистым трактам к городу
Бредут
Далекие телеги.
Взошла луна, заныла музыка,
Дорогой лунной как по снегу,
Поскрипывая и потрескивая,
Бредут
Далекие телеги.
Кто лоб лучу подставил лунному –
Опомнится от сонной неги,
Когда издалека, натруженно
Бредут
Далекие телеги.
Они торопятся на ярмарку.
Трещат их ступицы-калеки,
И с визгом-лязгом, скрипом-скрежетом
Бредут
Далекие телеги.
Огонь зари вдали завидела
Луна, оглядываясь в беге,
И сонно гаснут фонари, когда
Бредут
Далекие телеги.
_____________________________
(Игра, игра, игра)
Это ты шепнула:
– Кто-то там в сторонке,
Не играй в объятки,
Играй в похоронки.
Прятки, прятки, прятки...
Нам бы как позвонче,
Ловче друг за другом,
За судьбою гонче.
Но тая от чуда,
Пряча от веселья,
Сорняки сгубили
Все наши посевы.
Я к тебе от сердца,
Ты же – с укоризной:
Двух седых подростков
Шуточная тризна.
Шуточки до всхлипа,
Страсть до пресыщенья,
Страсть велит нам властно:
Вылечить влеченье.
Прятки в полжеланья,
Веры беспокойство,
Радость исподлобья,
Горькое геройство.
Ласковые грезы
На губах не жгучи:
В белом зимнем небе
Так гуляют тучи.
В белом зимнем небе,
В красоте и плаче,
Но не в беззаветной
Страшной всеотдаче.
Только не по чуду,
Только не по будням ,
А как будто сдавшись
В поединке трудном.
Зимы дарят волка,
Голод дарит ноги,
Скука дарит страсти,
Красота – тревоги.
Жернова – пшенице,
Жернова – желаньям,
Умный сумрак смерти –
Жизненным кривляньям.
Замыслы – до яви,
До цветка – бутоны,
До названья – тайны
Чудо вечно гонит.
Гонит реку в море,
В эхо гонит звуки,
Гонит жизнь к упадку,
А тебя мне в руки.
_____________________________
Жизнь люблю. Но это мне стоит
Бессонных ночей:
Я начисто эту жизнь отрицаю,
Но не расстанусь с ней.
Люблю я пестрых ночных видений
Загадочный свет.
Люблю на пиру поступков оставить
Влажный кровавый след.
Жизнь, забытье, паралич, дело –
Свиты борьбой:
Во мне, бесстрастном, они сочетались
Браком между собой.
Да, жить с отрицанием жизни:
С ним я живой.
Посмотрим, кто из нас перетянет:
Я или жребий мой.
Ничто меня не потревожит,
Мой путь предрешен:
Близится юное мудрое Время,
Чтобы исполнить закон.
Потоку дней непринужденно
Я отдаюсь весь,
И гордо, горько Господь поцелует,
Если он в самом деле есть.
_____________________________
(Честолюбец)
Единственное важно: Я!
Всему, что на земле и в недрах,
Оно—причина бытия.
Тщеславием велик гордец.
Одно лишь важно: кто я есмь?
И пусть слепые волны крови
Покорный мир затопят весь:
Тщеславием велик гордец.
Одно на свете важно: Я!
Не важно, смерть или не смерть.
Смерть поразит его коня,
Но смерти избежит гордец.
Когда весь мир наш разъярен
И добрые смердят как падаль,
Кто благороден? Только он,
Стоящий на своем гордец.
Струной в неловких руках
Строка моей жизни стонет
И тонет
Музыка в токе мгновений.
А спросят меня – я здесь!
И здесь все мои пожитки
До нитки
Я промок, но светло мне и сухо.
Словно прежних забот
Возвращенье—погода сырая,
Я смиряюсь
Ибо смиренье прекрасно.
Я с любимой здесь.
Все иное пускай отдалится,
А проститься
Я пожалуй еще успею.
_____________________________
Хоть много раз я был готов
Податься прочь, пожав плечами,
Покуда жизнь меня когтит –
Я не могу со сволочами.
И я с тобой, коварный мой народ.
Обманут я, но за обман
Я благодарен в полной мере
Судьбе и Жизни и летящим дням,
Еще жива моя калека-вера
И жажда дела гонит прочь покой.
Хотя бы словом, но творить,
Но созидать и ненавидеть,
Качая непокорной головой,
Твердить, что ничего не выйдет
Пока хоть чей-то слышен тихий стон.
Отечество – как стая гончих псов
И потому такой у сердца голос:
Отвагой недостаточно была
Напряжена моя грудная полость,
Хотя давно я поднял здесь трезвон.
Давно бы я отвел свой взгляд
От этого срамного танца...
Беда над родиной, беда,
И надо мне конца дождаться,
Мой ненавистный дорогой народ.
_____________________________
Как же так может быть:
Звездопадные ночи,
Зной в дурманящем лете –
Без меня в этом свете?
У истоков вина
В октябре златопышном
Пьяным звездчатым листьям
Мне на грудь не валиться.
Не укрыться зимой
На широких диванах
В душном жарком салоне
Госпожи благосклонной .
Не отыщет меня
Рой весенних герольдов
Среди глубей и мелей,
Славы, ландышей, хмеля.
Как же так может быть?
Все мое в этом мире
Все, что в жизни мне мило,
Все, что есть, станет было?
Никогда, никому
Так он не был желанен
Чудный злобный и жадный
Мнимый мир Шахразады.
Пусть того проклянут
Кто займет мое место
В глотку брызнут отраву
И зрачки пробуравят.
Пусть же сердце его
Бьется редко и глухо
Пусть он к женщине руки
Тянет в немощной муке.
_____________________________
ПЕРЕВОДЫ 1970-х ГОДОВ,
ДОБАВЛЕННЫЕ В ИЮНЕ
2011 ГОДА
Из рода кунов, большеглазый
Он с тьмой желаний еле ладил
И стадо пас, пересекая
Равнины славной Хортобади.
Сто раз ему теснили душу
Степные зори и миражи,
Но если рос цветок из сердца –
Его жевал попутчик ражий.
А он всё думал о прекрасном,
О женщине, вине и смерти;
В любом другом краю на свете
Поэтом был бы он бессмертным.
Но видя грязного, в опорках
Собрата и толпу баранью,
За назуху он песню прятал
И шел со свистом или бранью.
_____________________________
Давнее лето остыло и скрылось.
Мы – пара ястребов усталокрылых,
С клекотом, с плачем уносимся в осень.
Летние, юные, хищные птицы
Рвутся в любовных сраженьях схватиться,
Дерзко звеня молодыми крыламн.
Мы улетаем, изгнанники лета,
Мы остановимся в осени где-то,
Нежно вопьемся друг в друга когтями.
Вздыбятся перья в отчаянной схватке;
Здесь мы сыграем последнюю свадьбу,
С неба падем на опавшие листья.
На венгерской пустоши
Чернозем сорняками застелен.
Шляюсь по захолустной дыре,
Все знакомо на сонном поле,
На родном пустыре.
Что за напасть так одолела
Чистоту черноземов святых?
Ух! Лопух-лебеда до неба,
Но где же цветы?
Вьются дикие лозы, змеятся...
Ищу я душу, что спит в земле,
И старинных цветов ароматы
Я вдыхаю, сомлев.
Тихо-тихо. Так сорно, просторно...
Сорнотравье – снотворной петлей,
Да насмешливых ветров шелест
Над пустынной землей.
_____________________________
Так пусто и немо в ночи,
Лунный осколок так жалок,
Сердце печальное сжалось,
Так пусто и немо в ночи...
Всё целое раздроблено,
Пламя разбилось на плошки,
Страсть развалилась на крошки,
Всё целое раздроблено.
Катится шаткий возок,
Вслед поднимается стоном
Полунемой полугомон.
Катится шаткий возок.
_____________________________
Тук-тук... На лестнице женский шаг
Робкий, скрытный, стучит негромко.
Сердце умолкло, надеюсь, жду,
Необычайное жду в потемках.
Тук-тук... Это сердце опять
Бьется, ликует и говорит мне:
Кто-то идет сюда, кто-то идет
Медленным шагом в тайном ритме.
Тук-тук... а теперь закат
Бормочет туманные, тусклые строки.
Осенний дождливый вечер. Опять,
Сегодня опять мне быть одиноким.
_____________________________
Вскрикнул оркестр, взметнувшись, опали
Клубы счастливого юного пара:
Юные лица в венках ароматных
Смотрят в испуге на черную пару.
«Кто это?» Входим в скорбном молчаньи,
Мертвый оскал заслонили вуали,
Розы с венцов наших блеклых и вялых
Тихо при свете свечей облетали.
Музыка стихла в радостном зале.
Свечи гасила и плакала вьюга.
Мы закружились, с дороги сметая
Юных счастливцев дрожащих в испуге.
_____________________________
Неси, мой челн, в Грядущее героя,
Хмельному кормчему пускаю вдогонку воют,
Лети мой челн,
Неси, мой челн, в Грядущее героя.
Лететь, лететь, лететь, дышать свободой,
По новым, новым Водам, чистым Водам.
Лети мой челн,
Лететь, лететь, лететь, дышать свободой.
На горизонте – трепет новой смуты
И жуткой новизной полны минуты,
Лети мой челн,
На горизонте – трепет новой смуты.
Долой все сны что прежде снились часто,
Я в море новых мук и тайной страсти,
Лети мой челн,
Долой все сны что прежде снились часто.
Я бардом ветхой серости не стану,
Гонимый Божьим духом иль дурманом:
Лети мой челн,
Я бардом ветхой серости не стану.
_____________________________
Осень вчера проскользнула в Париж,
На Сен-Мишель, по булыжникам улиц.
В летнем безлюдьи под тихой листвой
С ней мы столкнулись.
Брел я вдоль Сены тогда, и в душе
Песни-лучинки мне пели, сгорая,
Дымно, причудливо, грустно – о том,
Что умираю.
Осень настигла, о чем-то шепнув,
Дрожью на шепот бульвар отозвался,
Легкие листья, шурша, понеслись
В ветреном вальсе.
Только на миг... лето не поддалось,
Осень, смеясь, из Парижа умчалась.
Помнил о ней только я, да листва
Ныла, печалясь.
_____________________________
Я пришел из долины Ганга,
Взлелеянный знойным светилом,
Полевой колокольчик – сердце,
Чуткий трепет – все мои силы.
Журавель, топорище, жернов,
Ласки дики, руки костисты,
Живодеры мечты, ублюдки.
Ччто ищу я в долине Тисы?
_____________________________
Святые крылья в огненной пыльце
Напрасно бью, ломаю: вьется рядом,
Но все не отлетает от меня
Радость, Радость.
Она запорошила душу мне,
Хмелею, оглушен пыльцой горячей,
Ликую, темным пламенем горю,
Ярче, ярче!
Я грубо отбиваюсь, крылья бью.
Кыш! Кыш! О, птица ясных раней,
Ну что ты хочешь, птица, от меня?
Ранен, ранен ...
Она все сыплет. Все больней, больней
Горит огнем вся кожа, нервы, жилы.
С холодным потом, чую, истекут
Силы, силы...
_____________________________
Пойти, лишь час полночный пробил,
Навстречу катафалку с гробом.
Не спрашивать, кто умер. Молча
Звонить в печальный колокольчик.
Стоять под серебром и крепом,
Сложив персты в знаменьи крестном.
Изнемогать в одеждах тяжких
От чада факелов коптящих.
Разить гремучих теней лики
И сдавленно шептать молитвы.
Измучить слух органным басом
И гулом скорбного набата.
Через разверстые могилы
Пойти за служкой молчаливым.
В лицо покойника украдкой
Ввзглянуть, дрожа как в лихорадке.
Озябнуть от ночной прохлади,
Вдыхая лунный свет и ладан.
Покаяться и в исступленьи
Стать, отрекаясь, на колени.
Былое осуждать сурово,
Прижавшись в исповеди к гробу.
Долги считать перед расплатой
И плакать, плакать, плакать, плакать.
_____________________________
Слеза солонее,
Да скорби другие...
Венгерский мессия –
Семижды мессия.
Семижды умрет он,
Гвоздями пришпилен,
За то, что бессилен,
Всегда был бессилен.
_____________________________
Кладбище душ,
Страна-кладбище,
В цвету сиротское кладбище,
Земля здесь под дождями крови
Дарила ядовитой пищей.
Здесь жили те, кто и не жили,
А лучшие совсем не жили,
Лоснились жиром негодяи,
Тянули из пророков жилы.
Печальная равнина венгров,
Унылая равнина венгров,
Край мертвецов. Грозили небу
Их кулаки в набухших венах.
О, здесь счастливцы, кто же жили,
А лучшие совсем не жили,
Лоснились жиром негодяи,
Тянули из пророков жилы.
_____________________________
Большой сатирьей годовой
В колени женские вминаясь,
Припоминаю...
Я мощной женщиной бродил
По краю знойному и пышному – сонливо,
Неторопливо.
В далекой глубине времен
Я был той женщиной, дородно-первозданной,
Желанной.
Толпа худых юнцов за мною вслед
Скользила, вожделением больная,
Припоминаю...
«Кто таков, что тебе, человече?»
«Я за всех, кому плачется, плачу,"
Так сомненью-судье отвечу.
«И под силу страдать за миллионы?
Разве праведник ты великий?»
«Нет, но вере кладу поклоны.»
«Где найдешь столько слезной соли?
О себе одном бы и плакал.»
«Нестерпимы чужие боли.»
«Ну а если голову сложишь?»
«Что же может быть краше смерти,
Реки слез переполнят ложа.»
«Да ведь будет всё так, как было!»
«Нет, раскинется половодье,
Хватит слез, чтобы мир омыло.»
_____________________________
Кто хотел, чтобы я его предал
И разлуку с Сионом изведал,
А потом принялся бы опять
Слезно клянчить постыдную милость?
В одиночестве сердце томилось,
И колени мои подломились...
Неужели пред тем, кого нет?
Чье подобие страждущий лик мой?
Перед кем изливаюсь молитвой?
Чьей враждой и любовью облит я
И о ком вопрошаю порой,
Может быть моя боль ему в сладость?
Кто же мне даровал богоравность?
Кто мою претворил заурядность,
Что – ничтожный – никак не умру,
Что у труса бессмертная смелость?
Кто хотел,чтобы мне не хотелось,
Чтоб осенней былинкою тело
Я склонил бы навстречу косе
Со словами: все правильно, Боже!
_____________________________
Прославленный в жуткой балладе
Царит поцелуй-до-упаду,
Средь мрачных и лесобородых
Вершин и пещеристых зевов
Он спит как огромная дева.
Луной обозначатся тени,
И горы надут на колени,
Потянутся к светлым озерам,
Качнутся в глубоком поклоне,
В крови со слезами утонут.
Беда, коль найдешь это место,
И горе, коль с женщиной вместе:
Твой жаждущий рот не напьется,
Изношен и тронут распадом
Продлишь поцелуй-до-упаду.
Под вечер ли, в ночь, на рассвете,
Быть может, умчит ее ветер,
Фиалковый холмик оставив.
Без женщины или же с нею,
Целуешь, душой каменея...
_____________________________
По большаку в луне белесому,
Когда отары туч несметных
Прогонят пастухи небесные,
К нам из далеких мест торопятся
Некованые кони смерти.
Они бегут бесшумно, гибельно
С тенями всадников на спинах,
Тоскливы, немы тени-всадники,
Луна испуганная пятится
В недостижимые глубины.
Откуда мчат они, кто ведает?
Вселенная безвольно дремлет.
Но если кони остановятся,
Всегда седло найдется всаднику,
Найдется и пустое стремя.
И тот, пред кем конь остановится,
К седлу идет с лицом как камень,
И вместе с ним ночами лунными
Несется белыми дорогами
Смерть за другими седоками.
_____________________________
Я – старый, угрюмый,
Но с юным лицом,
Как будто бы детство,
За играми детство
Забылось на нем.
Нетвердо и шатко,
Но храбро иду,
Как будто бы нечто,
Великое Нечто
Я где-то найду.
Каштановый волос
Не редок, не сед,
Как будто он прямо,
Парик этот прямо
На душу надет.
Глаза разгорелись
И женщин зовут,
Как если бы радость,
Великая радость
Позвала нас в путь.
Старея под маской,
Иду, молодой,
Насмешлив и молод –
Обманчиво молод –
На вечный покой.
_____________________________
Знаю, Господи, знаю.
Людей надо любить.
Но снова Авель убит:
Я сам собой убит.
Кровь не смою с ладоней
Никуда не сбегу.
Убивая не был я грешником:
Безгрешный я душегуб.
Всем были мы чужие.
И ты не дал нам сил
Вдвоем прийти к тебе, Господи,
Как твой единый сын.
И поднял руку Каин –
Сильней была в нем боль –
И убил дитя твое, Авеля
Вместе с самим собой.
Кто на свете сумел бы
Мертвых теперь винить?
И даже ты, «не убий» сказавший,
Не прогневись на них.
Раздвоенным изгоем
Был. И убил себя.
Прими же меня, двуединого
Прощая и любя.
_____________________________
В муравейнике венгерском
Нет исхода,
Застарела наша боль,
Плачу о своем народе.
Ветхий и другим постылый
Хлам – все наши идеалы,
Рвемся с пылом
В обреченный, гиблый бой.
Раздобытая на свалке,
Еле тянет нити жизни
Наша прялка.
Поделом, коль рвется нить.
Принялась бы хоть чужая
Жизнь в заемных наших жизнях
Освежая,
Как вино из новых лоз.
Но бесплодью нет просвета,
Нет христова дня у венгров,
А заветы
Нам велят писать,творить.
Я не знаю,что в них толку,
В этих наших лживых жизнях,
Знаю только,
Все бы отдал,чтоб узнать.
Как ни жалко и убого,
Как ни горько сам живу я,
Горше много
Жребий рода моего.
И маячат нам все те же
Обесцененные цели.
На манеже
Нам кривляться суждено.
_____________________________
Да: жить, покуда живы,
Да: мудрость так велит.
Но что же нам делать с жизнью, если
Болит?
Да: мечтай о высоком,
Да: чтоб жар не иссяк,
Хоть великое, как известно,
Пустяк.
Да: жить и стиснуть зубы,
Да: дотянуть суметь,
Пока придет известный профессор:
Смерть.
Да: жить, покуда живы,
Да: мудрость так велит.
Но что же нам делать с жизнью, если
Болит?
_____________________________
Когда я вижу чужие лица,
Я в страхе на землю бросаюсь ниц,
О, Господи, сколько лиц на свете,
Сколько на свете разных лиц!
Сколько сверлящих хмурых взглядов,
Сколько нависло лбов, леденя,
Сколько неясных, тайных упреков,
Сколько скорби веет в меня!
Сколько же лиц меня обвиняют
В былой вине и грядущей вине!
Как раб на цепи, ловлю с опаской
Господский взгляд, брошенный мне.
Некогда эти лица друг с другом
Вели какой-то отчаянный бой,
Но оголтелую рабью злобу
Не насытили меж собой.
Сами они едва ли помнят
Свой жуткий, кровавый, нелепый спор,
Но на любом лице человечьем
Незримо пылает позор.
На этих лицах, чуждых лицах
У тайных воспоминаний в плену
Хотелось бы мне хоть раз улыбкой
Развеять вражды пелену.
_____________________________
После полудня в Риме
Ласточки ореолом
Взвились вместе с веселым
Ликом летней луны.
В синеву или алость
Возвращенье свершалось
Вековой старины.
Улетучилась роща,
Померещилась площадь,
В череде солнц и лун
Оплетенный в руины,
В бег веков опрокинут
Рим вертится как вьюн.
О, блаженная вечность,
Перемен бесконечность,
Град забвения, Рим!
Я – удачливый беглый
Из отжитого пекла
И тобою храним.
Дивный, вечный и мудрый,
Дай незлобное утро
И приютом продлись.
Я кончины не знаю,
Только облик меняю,
Словно ловкий Улисс.
Перед суетным Римом,
Мир вобравшим незримо,
Оробело клонюсь.
Здесь желанье крылато:
Мановеньем заката
Ремом я становлюсь.
Вижу римлянок милых,
Вижу Будет и Было:
Я до Рима рожден
И луну, что здесь реет,
Бьет в глаза, но не греет,
Знаю с давних времен.
_____________________________
Я вижу тебя в невеселом саду:
Качается красный гамак,
Над нашими ласками плачут цветы
И голову клонит мак.
Мне чудится: красные тучки вдвоем
По синему небу бредут.
Желанья сгорают, венчая собой
Безжизненных ласк череду.
Мы – красные тучки, летим и летим,
И голоден огненный взмах.
А где-то внизу в невеселом саду
Жалеет нас сытый мак.
_____________________________
Под зимой великой – вера, страсти, цели...
У тебя там тоже, госпожа, метели?
Сердцу ледяному ни конца, ни края,
Пролетела б тенью, льдинки подбирая...
Мерзнет мир одетый в ледяные нити.
Милая, скажи мне, Прошлого хранитель:
Отжелав, желаешь снова в те же грозы,
Чтоб в лицо швырнуть мне колкой зимней розой?
В быстротечном роке зелено сгорело,
Стало плоть от плоти звездной мое тело,
Но из боли смертной тот не возродится,
Кто оставил в прошлом дорогие лица.
Старой нашей клятвой в сердце – как иглою.
Полюбить полюбишь новое Былое?
Стали бы мы снова, если сброшу чары,
Прежней жадной, робкой, бедной, дикой парой?
Как бы целовал я, смехом хмуря брови,
Как в твоей бы ожил красной краске крови!
Всеблагая Дама, где ты, покажись мне,
Или хочешь в прятках забавляться с жизнью?
Дай опять поверить белой астре ложа,
Властным искушеньем хоть на миг стреножив.
Вновь сожмет тоскливых осуждений приступ
И к устам устами устремлюсь, неистов.
Все благословили б, охлаждая, губы,
Снегометный дар мой выдохну я клубом.
Возвратит и примет всё в последней встрече,
Нажурчит забвенье наш прекрасный вечер.
_____________________________
Я люблю тебя насмерть, мой верный,
Мой несчастный, тебя не предам.
Ты прекрасен, ты всеми отвергнут,
Ты, мой бедный, – я сам.
В голом мире – ни сердца родного.
Воспаленье бессониц терпя,
Вижу я, взбудоражен луною,
Что люблю лишь тебя.
Ты – я сам – королев ожидавший
И поклон мудрецов-королей,
Видишь – пусто и рядом, и дальше:
Только я у дверей.
Одиноким, прекрасным и грустным
Поклонение провозгласим!
Я люблю тебя терпко и круто,
Горькой горечи сын.
Твердолобо и злобно покинут,
Ты не нужен был подлой толпе.
Красоте, утыкавшейся в спины,
Я хозяин теперь.
Вместо этого подлого мира
Я тебе воскурю фимиам,
Ты, кого негодяи срамили,
Ты, мой бедный – я сам.
_____________________________
Еще деревья без листвы,
Но зелень прорастает в мире,
И в распустившихся кустах
Таятся озорные мифы.
Забыв недавние снега,
Привольем пьяные, мы можем
Одежды сбросить и возлечь
Нагими на дерновом ложе.
Причудливая тииина
Разбита хохотом победным:
От поцелуя поцелуй
Бежит, спасаясь мнимым бегством.
Нетерпеливые, бежим
Лицо в любовной маске пряча,
Бросает в жар, морозит в лед
Любовная озноб-горячка.
Волшебный, кровезвонный бой,
Призыв языческих мелодий!
Ветвей и нашей крови мрак
Цветами пышными исходит.
_____________________________
Соляным столбом я
Встал среди разгрома
Складов и амбаров,
Дорогих пожитков
И родного дома.
В напасти нежданной,
В моровом упадке,
На пути опасном,
В страхе и потере,
В плаче и оглядке.
Сделай же так, Боже,
Чтоб язык отнялся,
Чтобы зубы стиснув,
Я с немым проклятьем
По земле скитался.
Дай мне, жизни ужас,
Сил не примириться,
Чтобы конь летел мой
Меж огней кабацких
По дороге птицей.
У тебя, голубки,
Встреченной на склоне,
Я прошу забвенья,
Мягкой, теплой ласки
Меж твоих ладоней.
Ты позволь, злой рок мой,
Лес, где ветви гнутся
И моргают листья,
Пробежать с присвистом
И не оглянуться.
_____________________________
Удушливому гневу хорошо бы
Брезгливое презренье предпочесть
И радостно освободиться в нем
От мертвой, от собачьей хватки злобы.
Я так устал,что жажду скорой смерти,
Досчитывая свой остаток дней,
Но я не бросил бы своих детей
Среди кровавой страшной круговерти.
А если изловчатся верховоды
Надеть узду на разъяренный люд,
То так оно, пожалуй, быть должно:
Лишь тот достоин воли кто свободен.
Неслыханно, чтоб кто-нибудь упрямый
Одним пером сумел сдержать судьбу
И уберег свой гибнущий народ
От неизбежной драмы.
С надменным отвращением так сладко
Смотреть, как надвигается на мель
Дрожащий под пиратским грабежом
Корабль с пробитым бортом, мачтой шаткой.
Мы все, когда бы в нас вонзались
Ножи и рифы, криком изошли б,
Но смалодушничали. Я смотрю
На все вокруг как будто в кинозале.
_____________________________
Вся наша вера и дело –
Все прахом, все прахом, все прахом.
Счачтливцам везет,
Кто одним лишь несчастлив:
Собственным крахом .
Потому что все прахом,
Вся наша вера и дело,
Знамена, что мы водрузить хотели,
И отныне все прахом –
Счастлив, кто сломлен крахом.
Счастлив, кто сломлен крахом,
Ибо отныне все прахом,
Всё прахом, все прахом, все прахом.
_____________________________
Дай Бог
Дай Бог,
Что не с руки тебе давать:
За сто печальных воскресений –
Веселых будней благодать,
Дай Бог!
Дай Бог,
Чтоб слезы больше нам не лить,
И чтоб в сердцах покой желанный
И совершенство привились,
Дай Бог.
Дай Бог
Хоть самый странный, дикий мир,
Чтоб нам комедией кровавой
Себя в том мире не срамить,
Дай Бог.
Дай Бог,
Что не с руки тебе давать:
За сто печальных воскресений
Веселых будней благодать,
Дай Бог!
_____________________________
Огонь от полупоцелуя
Манит в дорогу:
За невозможностью в холоде ночи
С плачем гоняться,
Гнаться, продрогнув.
Вдруг остановимся, снова прижмемся,
Вспыхнем, остынем.
Ты отстраняешься: губы кровавы,
Губы – буравы.
Брак наш – не ныне.
Были бы сыты незавершенным,
Жертвы азарта!
Но пламя живуче, губы горючи...
Скажем печально:
Заново – завтра.
_____________________________
Вдвоем стоим на круче
В спаянности могучей
И губы в губах прячем.
Зажаты вздох и ропот
Шевельнемся – и в пропасть.
Молчи – и спасемся оба
Прильнувшие в ознобе:
Губы держат как скобы.
Целуй, заглушая ропот,
а скажешь слово – и в пропасть.
_____________________________
Я – горящая рана
Я – горящая рана, пылаю,
Мучит роса меня, свет меня мучит,
Ты мне нужна, новой боли желая,
Шел я к тебе за мучением жгучим,
Дай добела раскаленные руки,
Боль – поцелуй, желание – жало,
Ад мой, моя нестерпимая мука,
Снова хочу тебя, мало мне, мало!
Страстью растравлен и в кровь исцелован,
Рана я, новый огонь неминуем,
Мучь ненасытного снова и снова,
Рана я, жги, прижигай поцелуем!
_____________________________
Пламя задремлет вскоре:
Но грустным старым глазам
Быть вечно в бессменном дозоре.
Если прогонишь, Леда:
Как старые верные псы
Глаза поплетутся следом.
Страстное пламя красно:
а вдруг полыхнет твоя кровь?
Напрасно всё это, напрасно.
Крадется призраков стая:
Грустно, устало глаза
Смотрят, не отпуская.
_____________________________
Испачкаю, испачкаю тебя
Прекрасной ночью снежной, нежной:
Зря искушаешь белоснежно.
Пусть тень твоя передо мной
Предстанет в платье белом,тонком,
Из сердца я тебя исторгну.
Меня не тронут страх и дрожь:
Я брызжу желчью и слюною,
Кроплю чернилом, кровью, гноем.
Пускай дрожит, пускай дрожит:
Хлещу крапивой ядовитой,
Колю упреками сердито.
Довольно, ты мне не нужна!
Натешившись над зыбкой тенью,
Как пух сдуваю прочь виденье.
_____________________________
Ветры теплые клекочут
В южных далях, в южных далях,
Где-то там, у лукоморья
Ожидают, ожидают.
Там мы слушали когда-то
Голос вод больших и синих
И не знаем, и не знаем,
Что красивей, что красивей.
Лодка там на волнах синих
В путь отправиться готова.
Опоздаем, опоздаем –
Никогда не сможем снова.
Ветры теплые клекочут
В синем море, в синих водах,
К южным далям, к южным далям
Лодка в путь без нас уходит.
_____________________________
На винограднике иссохших лет
Я справил пир. Осенних песен сусло
Стекло с груди, оставив пенный след.
Под ливнем бьющим тяжко как свинец,
Я сплел из сизых виноградных листьев
Своей поникшей голове венец.
Среди оборванных, побитых лоз,
Прикладываясь к верному кувшину,
По склону вверх взбираюсь тяжело.
Там наверху, когда сгустится мгла,
Остановлюсь, кувшином грохну оземь,
Веселой, доброй ночи пожелав.
_____________________________
Уже слыхали?
Кто-то стонет осенней ночью
Там где клубятся тумана клочья.
Ухает глухо...
Кто-то красть повадился вздохи,
Кто-то колотит в трухлявые доски.
Кто-то древний...
Жил не видя светил небесных,
Теперь оглядеться собрался, бедный.
_____________________________
У воды они стояли,
Горько плакали, махали
Мне платками и цветами.
Я был рад на корабле.
Смерклось, и в тумане тая,
У воды они стояли,
Но еще платок виднелся,
Но еще взлетал цветок.
Ночь темна, черна настала,
Словно месть или былое.
У воды они стояли.
Плакал я на корабле.
Ни одной уже не видел,
Ни цветов и ни косынок,
И звучало словно сказка:
«У воды они стояли...»
_____________________________
Юнцом удрав от затхлой лужи Эра,
Теряешь время зря. Не дожидайся:
Нужды в святых провидцах здесь не знают,
Спасайся, спасайся!
Ммир черен здесь, где Гунния упрямо
И сонно старый бой ведет: ей надо
Разбить грядущее. Баллады ей по вкусу,
Баллады, баллады.
Ты все поешь, с глазами в лихорадке,
Больной пророк, а смерть вот-вот подкосит.
Ты все еще мечты свои о лаврах
Не бросил, не бросил?
Швырни в огонь собранье нежных песен!
Теряешь время зря. Не дожидайся.
Юнцом удрав от затхлой лужи Эра,
Спасайся, спасайся!
_____________________________
В ласках, дарах и опеке,
Нежное слово глотая,
В теплых ладонях оттаять,
Остаться бы добрым навеки.
Пылая негаснущим пылом,
Не обретать и не тратить,
Быть всем вселюбящим братом:
Суметь бы, чтоб вечно так было.
Надежд не крушить. Не медью –
Веселой верой делиться,
С чужими слезами слиться:
Благословить суметь бы.
В ласках, дарах и опеке,
Нежное слово глотая,
В теплых ладонях оттаять,
Остаться бы добрым навеки.
_____________________________
Душа моя оступилась,
Словно конь на льдине:
Осыпалась
Вся моя гордыня.
Опала как хвоя
У отжившей ели,
Неслыханно,
Чтоб так сиротели!
Топором рубили,
Пилами пилили
Гордость мою,
Вот и повалили.
Мудрый-распремудрый
С нею я прощаюсь,
Но и мудрый
Душой спотыкаюсь.
_____________________________
Что за сладостное горе:
В мир смотреть до самой смерти,
До последнего дыханья
Детским взором.
Ужасает, ужасает
Вновь и вновь людская злоба
И рыданьем и испугом
Сотрясает.
Донимаешь всех вопросом:
Что так мало добрых, чистых?
Но ответ не понимаешь,
Он для взрослых.
И кошмар ночной в ответе,
И дрожат в испуге руки,
Как у сохнущего клена
Листья, ветви.
И вздохнешь: одним лишь даром,
Даром грустным и бесценным,
Бесконечным старым детством
Обладаю.
_____________________________
Качу по рельсам, торопясь
Через венгерскую равнину:
Повсюду ночь да снег да иней,
Деревни спят.
Под одеялом ледяным
Что видит хутор, убаюкан
Гуденьем трубным белой вьюги,
Неужто сны?
Неужто сон к нему идет?
Я ̶ сельский мальчик, давний, древний,
Под Рождество бегу деревней,
а в сердце лед.
Качу равниной. Даль снежна.
И чую: этот холод страшен,
Мертвы и я, и села наши:
Мы спим без сна.
_____________________________
В адском взмахе взлетают качели:
Взлет паденья, паденье взлета,
Сверху, снизу ̶ бездны огня:
Снизу мнимо, вверху ̶ в самом деле.
И повсюду, повсюду гранит
Запретных межей и градаций,
Я разбит о камни границ,
Ибо жду, чего не дождаться.
О, кровавейшая из мук!..
С воем рвут желанья запоры,
Размалеванный кровью скелет
Грозно тычет перстом укора.
И сплошная возможность вокруг,
Всё, что мнимо и всё, что снится.
Бога нет, чтоб этот размах,
Эта мука могли прекратиться,
Чтоб желанье достигло
Недостижимое,
Чтобы руки схватили
Неуловимое.
Ослепляют огни из глубин,
Грудь хрипит, в голове раздом,
На болезненно тяжком закате
Я пою свой безумный псалом.
_____________________________
Грохочет сердце: две когорты
Насмерть сражаются в нем:
Те, кто были любвеобильны,
И те, к кому я напрасно
Горел любовным огнем.
В алых латах и в белых латах
Друг друга крошат и рвут,
И всегда побеждают белые,
алых теснят из сердца,
Словно там век живут.
И я, слушая как рокочет
Старое сердце вновь...
Любил ли я тех, покорных?
И не они ли сами
Отвергли мою любовь?
В алых латах и в белых латах,
Картинно хороши,
Любящие и любимые
В сердце моем играют
Вечный спектакль души.
_____________________________
Моя душа – старинный замок:
Мох, жуть, гордыня, пустота.
(Что там в глазах моих огромных?
Лишь темнота, лишь темнота.
Заброшенные залы гулки,
С печальных стен устремлены
В долину взгляды темных окон.
(Глаза усталостью полны).
Здесь души в вечном хороводе,
Могильный дух, туман разлит,
И шелестят во мраке тени,
И нечисть по углам скулит.
(Лишь иногда в глухую полночь
В глазах печальных вспыхнет свет)
Смех слышится из окон замка
И виден белый силуэт.
_____________________________
Камень подброшенный – пленник земного,
Крохотный край мой, снова и снова
Сына встречаешь.
Он, облетевший дальние башни,
Бьется с тоской в эту пыльную пашню,
В ту, что покинул.
Все порывается, но не сбегает.
Страсть по-венгерски: то утихает,
То разгорится.
Я в своем гневе, в тяжкой измене,
В тяге любовной – ваш неизменно,
Хмурые венгры.
Камень подброшен – бьет поневоле.
Крохотный край мой, вскрикни от боли,
В грудь пораженный.
Что тут поделать... Брошен стократно,
Я прилетал бы сто раз обратно
Снова и снова.
_____________________________
Светлеет утром запад,
Приходит ночь с востока,
Наш Бог – не милосердный,
а дьявол не жестокий.
Зима костром пылает,
Холодный погреб – лето,
Грех – высшая заслуга,
Греховна добродетель.
Сугроб чернее ваксы,
Белы смола и сажа,
Реально только «если б»,
А «есть» –обман миража.
Вкус меда горько-жгучнй,
Соль – сладкие кристаллы,
Смерть – вечная пирушка,
а жизнь – лишь полустанок.
Цветок пурпурный – горе,
А слава – чахлый листик,
Святая правда – «завтра»,
«Сегодня» – небылица.
Что есть – не существует,
Ничто – и есть и будет,
Черт нам дороже брата,
А Бога мы осудим.
_____________________________
Великие дела давались
Лишь тем, кто бился храбрецом,
Кто мог стократно быть отважным
С обветренным стократ лицом.
Огнедобытчик стал героем
В догероическую рань
И взял неведомое пламя
Как подобающую дань.
Величественный и озябший
К награде он тянул ладонь,
И в наши дни по жилам храбрых
Течет его крови огонь.
Нет, этот мир не тем завещан,
Кто на попятный рад скорей.
Тот ныне лучше всех, кто храбрый,
а лучше лучших – кто храбрей,
Кто хочет, чтоб иначе стало,
Бесстрашно вытерпит ожог
Как пращур наш – огнедобытчик,
Невозмутимый словно бог.
_____________________________
Рыдают, ржут, грохочут струны...
Разбегайся кто не пьяный
От такого фортепьяно!
Слепой тапер его терзает –
И песней жизни слух пронзает
Черный ящик фортепьяно.
Мой звон во лбу и сердца слезы,
Грудь желаний окаянных –
Это все ведь фортепьяно.
И кровь мою из раны сердца
Толчками хлещет в такт веселью
Черный ящик фортепьяно.
_____________________________
Осторожней, растопчите сердце!
Осторожней, раздавите сердце!
В нашем сердце прекрасном, бескровном
Наконец-то желанье: взлететь.
Мы – зловещие хмурые венгры,
Сколько помним – больны мятежами,
Нас проклятые негодяи
Врачевали страхом, резней.
Но гудят наши грязные стойла...
О, кроваво-хмельные поминки,
О, зловеще-гиблые склепы!
Перед вами гробы, гробы.
Мой народ был юродивым мира:
Изнуренные бедные венгры...
Побеждайте же нас, победители!
Победителям привет!
_____________________________
Держись!
Свободны время, рок и жизнь
И тот, кто научился ждать.
А ждать
Умеет тот, кто никогда
Перед самим собой не лжив.
Держись!
Тот больше всех добра нажил,
Кто в наши дни умеет ждать.
_____________________________
Я повсюду вижу руки:
Руки вьются черной стаей,
Руки манят, отвергают,
Похищают и даруют,
Леденят и обжигают.
Я в руках марионетка,
Я печальная игрушка:
То подбрасывают к звездам,
То в помои окунают,
То со мной танцуют руки.
Руки всем моим владеют:
Обездоленная доля,
И вино, и намеренья,
И любимая, и пыл мой
Мне отпущены их волей.
Жертвенник-самосжигатель,
Выродок-огнепоклонник,
На костер идти готов я,
Все мое – одна сигара,
Дым клубится сизым слоем.
В дым сигарный подсыпаю
Ароматное куренье,
Вот костер пылает, руки,
Вот горит моя сигара,
Вам недолго ждать, терпенье!
_____________________________
Я лишь давал, давал, давал,
а вы все брали, только брали,
Что ж костью в горле стал я вам?
Я только жил и только пел
Все больше, лучше и сильнее.
Не в том ли грех, что так сумел?
Но разве я судил и клял
Из превосходства над другими?
Себя я лучшим не считал.
Другой судьбы, как видно, нет,
Всему что ново и прекрасно.
Хоть не родись на этот свет!